На днях на своё законное место вернулась надвратная икона на Никольской башне Кремля, которая была замурована почти целый век. Чтобы вернуть святыне подлинный облик, реставраторы работали больше трёх месяцев. Кажется, что реставрация – дело нужное, востребованное. Но на самом деле в России скоро может вообще не остаться представителей этой профессии. Почему так происходит, выясняла корреспондент «Нашей Версии».
Советская школа реставрации считалась одной из самых сильных в мире, и до сих пор на некоторые восстановительные работы памятников архитектуры или искусства за границу приглашают наших специалистов. Вот только становится таких специалистов всё меньше и меньше. Причин тому множество. Одна из главных – финансовая.
Серьёзную прибавку к ежемесячному доходу могли бы давать «внебюджетные» заказы, но, по словам сотрудников отдела монументальной живописи Государственного научно-исследовательского института реставрации (ГосНИИР), поступающие таким образом деньги выплачивают лишь в качестве премий, при этом налоги и прочие обязательные выплаты съедают большую часть суммы.
«Из-за таких смехотворных денег мало желающих идти в нашу профессию, – рассказал известный реставратор монументальной живописи Владимир Сарабьянов. – Русская реставрационная школа хиреет просто на глазах. Профессиональные реставраторы – товар штучный, а в последние 20 лет специалисты переживали вместе с экономикой очень непростые времена».
Специалист высокой квалификации, работающий в одиночку, способен хорошо зарабатывать и в России, были бы заказы. Однако с этим тоже проблемы: в частном владении у нас не так много уникальных произведений искусства, требующих восстановления. Кроме того, специфика работы такова, что реставрация одного предмета может занимать месяцы, годы, а порой и десятилетия и часто требует участия ряда людей, специального дорогого оборудования и т.д.
«Многие просто ушли из профессии, а подготовка нового специалиста длится минимум 10 лет. Мало находится желающих учиться так долго, чтобы получать заведомо маленькую зарплату», – подчёркивает Владимир Сарабьянов. Квалификация растёт действительно очень медленно. В данной области невозможно достичь вершин моментально. Проходит не менее 10–15 лет работы, прежде чем реставратор становится настоящим профессионалом в своём деле. Новички сначала тренируются на вещах из вспомогательного фонда музея под руководством опытного реставратора и контролем членов реставрационного совета, потом им доверяют уже более сложные вещи.
И это не все проблемы. Семь лет назад отменили аттестацию реставраторов, а также упразднили звания специалистов первой, второй, третьей и высшей категории.
«Реставраторы страны не аттестованы, – сетует директор ГосНИИ реставрации Александр Трезвов. – Это вызывает много проблем. Например, как лицензии выдавать? Ведь реставрация – это вид деятельности, который подлежит лицензированию. Ты даже не можешь определить по документам, кто перед тобой. Раньше только реставратор высшей категории мог заниматься произведениями искусства, теперь – чуть ли не кто угодно».
Из-за этого, говорят старые мастера, в профессию стали приходить необученные люди и появляться дутые компании. Раньше реставрационная фирма должна была получить лицензию на проведение такого рода работ, и при выдаче данного документа обязательно учитывалось, специалисты какой квалификации и какого профиля заняты в организации. Теперь же в числе сотрудников есть и студенты, и вообще не имеющие никакого отношения к профессии люди. Зато таким компаниям проще выигрывать тендеры на проведение восстановительных работ, ведь их услуги стоят заведомо дешевле, чем работа настоящих специалистов.
Чиновники обещают обратить внимание на реставраторов уже в ближайшее время. Депутаты предполагают выстроить систему, в которой собственникам объекта будут частично компенсировать расходы на реставрацию, например, через льготное налогообложение. Минкультуры вроде бы признаёт необходимость вернуть аттестацию. Вот только пока всё это воплотится в жизнь, Россия может остаться совсем без реставраторов.
