Прокуратура Чечни оказалась в центре громкого скандала. Следователи вели сбор информации о солдатах и офицерах, воевавших на территории республики в 1994–1999 годах, причём не только по линии Министерства обороны. Запросы также отправляли в городские и областные военкоматы и даже в госпитали, где участники чеченских кампаний проходили лечение. Мало того, первые документы датированы 2003 годом. То есть данные собирали как минимум восемь лет. И как знать, была бы в курсе этого широкая общественность или нет, если бы не гибель полковника Буданова – именно после неё появилась первая информация о сборе данных.
В первую очередь возникают два вопроса: кому и зачем в чеченской столице понадобилось собрать информацию об участниках военных кампаний 90-х годов? Сбором информации ведает республиканская прокуратура, а стало быть, команду отдал либо бывший прокурор республики Валерий Кузнецов, либо нынешний – Михаил Савчин – не так ли? Если, конечно, исключить версию о прямом заказе со стороны руководства республики. С «кому?» вроде бы разобрались, осталось ответить на вопрос «зачем?».
Одним из первых о странной практике чеченских прокуроров заговорил полковник запаса тележурналист Евгений Кириченко: «Некие люди из Чечни собирают информацию о тех, кто с ними воевал. Мне звонят из Министерства обороны РФ: туда поступают официальные запросы из прокуратуры Чеченской Республики с просьбой сообщить, кто из военных в определённый день и час стоял на таком-то блокпосту, от какой воинской части. По возможности – домашние адреса».
К примеру, следователь третьего отдела прокуратуры по расследованию особо важных дел Н. С-Х. Баталов просил сообщить сведения о военнослужащих, проходивших службу на блокпостах в селе Гехи Урус-Мартановского района в июле 2002 года, уточняя при этом, какие сведения его интересуют: место работы в настоящее время, место регистрации, место жительства. А на вопрос, для чего ему такая информация, следователь без обиняков отвечает: для расследования уголовных дел десятилетней давности о похищениях и убийствах мирных жителей Чечни. Другой следователь, ведущий дело жителей Дуба-Юрта Гайтаровых, погибших в результате налёта двух самолётов ВВС России, просит уточнить, какие авиационные части наносили 27 июля 2000 года ракетно-бомбовые удары по территории Чечни. Счёт подобных запросов идёт на сотни.
Руководству Чечни пришлось искать правдоподобный ответ, кому и зачем понадобилось ворошить прошлое. Пресс-секретарь главы республики Альви Каримов высказал недоумение по поводу сбора информации, дескать, Рамзан Кадыров не имеет к этому ни малейшего отношения. Более того, Каримов назвал «несоответствующей действительности» информацию о том, что в Чечне собирают сведения о российских военных. При этом как бы намекнув, что это, может быть, инициатива прокуратуры республики…
…И вот тут-то как бы случайно стрелки переводятся на действующего прокурора республики Михаила Савчина. Тут надо объяснить: дело в том, что прокурора Чечни назначает своим приказом генеральный прокурор России. Причём в Грозный, как правило, назначают людей не местных, не имеющих родственных связей с чеченцами. С такими бывает сложно договориться – по этой причине за 20 лет независимости в Чечне погибли 11 прокуроров, ещё 26 были тяжело ранены. Не раз и не два руководство Чечни пыталось склонить Кремль изменить закон и дать право назначать прокурора главе республики. И год назад даже стали циркулировать слухи о том, что такое право Кадыров получит. Но не срослось. Понятно, что из Савчина очень удобно сделать виновника происходящего, раз уж сбором данных занимаются именно его подчинённые. Вот только вряд ли они это делают с санкции непосредственного руководства – впрочем, на момент сдачи материала в номер связаться с прокурором для уточнений корреспонденту «Нашей Версии» не удалось.
В сортировочном центре Wildberries, который находится в подмосковной Электростали, произошла массовая драка. В ситуацию пришлось вмешиваться сотрудникам правоохранительных органов.
Между тем власть предержащие проговариваются, да ещё как. Уполномоченный по правам человека в Чечне Нурди Нухажиев заявил в интервью «Интерфаксу»: «Утечка в сеть документов с запросами чеченских следователей, желающих узнать данные о служивших в республике военных, призвана помочь виновникам преступлений уйти от наказания… Это сигнал для участников и соучастников этих преступлений, чтобы они скрылись. Официальные запросы следственных органов выставлены в Интернете на публичное обозрение не случайно. Никогда никакой полковник или любой другой офицер не пошёл бы на это, если бы за его спиной не стояли большие начальники, которые дали на это добро».
Тут было бы неплохо уточнить: а кто же они, эти «большие начальники»? Жаль, но омбудсмен Нухажиев уточнять этого не стал. Кстати, по словам Нухажиева, нет ничего сенсационного в том, что следственные органы Чечни при расследовании уголовных дел по фактам похищений людей и иных тяжких преступлений, совершённых военнослужащими против мирных граждан, делают официальные запросы в соответствующие федеральные структуры. Это-де обычные следственные действия и требования Уголовно-процессуального кодекса РФ при расследовании преступлений. А как ещё можно установить местонахождение людей, похищенных и пропавших в ходе проведения контртеррористической операции в республике, если не допросить хотя бы свидетелей, если уж не участников насильственного их увода, похищения?
В то же время есть довольно внятная версия, которую в кулуарах активно продвигают люди, так или иначе имеющие касательство к вопросу: сбор данных идёт ради денег. Точнее, для международного суда. Дело в том, что Но если раньше схема была такой: «разовое обращение – разовая компенсация», то с некоторых пор обращающимся стали советовать действовать несколько иначе – чтобы получать не 10–100 тыс. долларов, а на порядок больше. Сделать это, оказывается, несложно. Нужно собрать несколько сотен, а лучше тысяч обращений граждан и инициировать крупный процесс. Скажем, сейчас устанавливается местонахождение 5 тыс. «пропавших без вести граждан России, жителей Чеченской Республики» – так вчерашних боевиков-сепаратистов окрестили в Страсбурге. Очень подходящий момент: если действовать согласованно, можно инициировать весьма и весьма громкий процесс. Ведь что получается – руководство России санкционировало расправу с собственными гражданами. Тут уже и о геноциде можно речь вести, и о компенсациях совсем иного порядка. Вот и трудятся следователи, действуя как бы без санкции, но с ведома…
Но нельзя исключать и другой версии – о предстоящих судебных или внесудебных расправах с военнослужащими. Теоретически следователь может поделиться полученными данными с кем-то из родственников. А те, в свою очередь, организуют акцию мести. Правда, одно дело – запрашивать информацию, а другое дело – её получать. Министерство обороны, как правило, засекречивает данные подобного рода. Кроме того, есть закон о защите персональных данных, действие которого распространяется на служивших в Чечне военнослужащих.
Вот что говорит на сей счёт полковник Евгений Кириченко: «Представьте себе, что может случиться с военнослужащим, имя которого и адрес семьи получат от нас в Чеченской Республике. Допустим, он участвовал в специальных операциях в Веденском районе или в Ачхой-Мартане или в том же селе Гехи, рисковал жизнью, восстанавливая конституционный порядок. Но у многих чеченцев с ним могут быть свои счёты. Представьте, что кого-то из этих военных прокуратура республики абсолютно законно подозревает в военных преступлениях. Приедут, арестуют его и повезут судить на территорию Чеченской Республики... Когда следователь Дохтукаев из Шалинского следственного управления просит сообщить номер войсковой части, место постоянной дислокации и установочные данные командира, который участвовал в специальных мероприятиях по уничтожению незаконных вооружённых формирований на территории Шалинского района, поневоле напрашивается вопрос: а зачем ему домашний адрес командира? Зачем следователю фотокарточка командира, которую он просит в другом запросе?»
Сложно сказать, чем закончится этот скандал. Пока Минобороны не собирается делиться информацией с чеченскими следователями. Областные военкоматы, ещё несколько лет назад от случая к случаю предоставлявшие такие данные, в этом году подобную практику прекратили. Прокуратуру Чечни по-прежнему возглавляет назначенец Москвы, а не Грозного, а значит, инициировать громкое дело в республике будет невозможно. А вне её, в том же Страсбурге, наоборот. Возможно, в ближайшее время мы станем свидетелями крупного судебного акта с участием европейских «правозащитников». Как бы не обвинили в геноциде бывшего президента Бориса Ельцина. А может, и не только его.
