В 1935 году на киностудии «Ленфильм» режиссёр Эдуард Иогансон готовился к секретной операции. На студию была приглашена молодая певица Клавдия Шульженко, которой предстояло записать музыкальную композицию «Песня Тони». Завеса тайны, которой было покрыто предприятие, объяснялась просто: на экране песню должна была исполнять героиня фильма, и то, что на самом деле она лишь открывает рот, от зрителя было решено скрыть.
В истории советского кино, да и, пожалуй, всего музыкального искусства, это был первый случай использования фонограммы. Руку к нему по иронии судьбы приложила сама великая Шульженко, у которой более чем за полувековую карьеру на эстраде и мысли ни разу не возникло воспользоваться находкой режиссёра Иогансона.
О том, что имя реальной исполнительницы «Песни Тони» решено сохранить в тайне, Шульженко узнала совершенно случайно. Друзья устроили певице сюрприз: принесли ей домой патефон с пластинкой, на которой, по их словам, была записана одна превосходная песня, и, не произнеся больше ни слова, предложили её прослушать. Стоит ли говорить, что с пластинки, на которой были указаны только названия песни и фильма, где она звучит, Клавдия Ивановна услышала свой голос. Для неё это был первый случай, когда она слышала себя со стороны. Как певица сама с улыбкой вспоминала годы спустя, приятных эмоций при этом ей испытать не довелось.
Её кумиром была звезда немого кино Вера Холодная, на которую она мечтала походить. И потому, придя на прослушивание в Харьковский драматический театр, 17-летняя Шульженко была разочарована, когда после традиционных стихов и басни ей предложили что-нибудь спеть. Спасло ситуацию то, что за роялем оказался молодой концертмейстер театра Исаак Дунаевский, который так аккомпанировал девушке, что после исполнения украинских народных песен она была единогласно зачислена в труппу театра.
Но по-настоящему первое звёздное выступление состоялось у Клавдии Шульженко в 1928 году. И не где-нибудь, а на сцене прославленного Мариинского театра в Ленинграде. На концерте, посвящённом Дню печати, она должна была исполнить всего одну песню. Однако публика пришла в такой восторг от неизвестной певицы с Украины, что заставила её бисировать шесть раз.
В 35 лет у Шульженко уже был сын Игорь, первая записанная грампластинка и собственный джаз-оркестр, которым руководили она и её муж Владимир Коралли. Её песни, такие как «Записка», «Кирпичики» и «Синий платочек», распевала вся страна.
Конец благополучной жизни настал 22 июня 1941 года. Джаз-оркестр Шульженко и Коралли был преобразован во фронтовой джаз-ансамбль, а члены коллектива призваны на действительную военную службу. Первое время Клавдия Ивановна выступала в солдатской гимнастёрке, пока после одного из концертов кто-то из солдат не попросил её в следующий раз спеть в платье.
С тех пор певица выходила на импровизированную сцену, будь то опушка леса или кузов полуторки, в неизменном красивом концертном платье. Рассказывали, что, попав однажды под налёт фашистской авиации и укрываясь в окопе, Клавдия Ивановна прижимала к себе чемодан с платьем и кофр с духами и вполголоса умоляла: «Только не в это, только не в это».
За один 1942 год Шульженко дала более 500 концертов. Юбилейное 500-е выступление состоялось в осаждённом Ленинграде. Пройдёт время, и певицу наградят медалью «За оборону Ленинграда».
Наследник автора знаменитого монумента сможет получать деньги за её изображения
9 мая 1945 года Клавдия Шульженко была награждена боевым орденом Красной Звезды. Вскоре ей было присвоено звание заслуженной артистки РСФСР.
Среди поклонников певицы были не только простые граждане. В первую послевоенную новогоднюю ночь в доме Клавдии Ивановны раздался телефонный звонок. «С вами будет говорить генерал Василий Сталин», – услышала Шульженко в телефонной трубке. «И потом, по Конституции я тоже имею право на отдых», – сказала певица и повесила трубку. Как ни удивительно, но никаких печальных последствий этот отказ спеть сыну генералиссимуса для неё не имел.
Зато неприятностями закончился для певицы развод с мужем, случившийся в 1954 году. Владимир Коралли стал теперь жить отдельно, а в двух из четырёх комнат их совместной квартиры в районе Патриарших прудов теперь поселились чужие люди. Неожиданно для себя знаменитая певица оказалась в коммуналке. Шутливая эпиграмма – «Шульженко боги покарали: у всех мужья, у ней Коралли» – теперь звучала особенно актуально.
Но, разумеется, в скором времени народная артистка переехала в новую отдельную квартиру. Она много работала: выступала, записывала пластинки. Но особым богатством её жилище похвастать не могло. Самыми ценными были лишь антикварный диван, который Шульженко купила у Лидии Руслановой, и рояль, принадлежавший до этого композитору Дмитрию Шостаковичу.
Как шутила сама Клавдия Ивановна, петь приходилось исключительно «на рынок»: продукты она предпочитала покупать именно там, чтобы избавить себя от унижений перед директором Елисеевского магазина и не выпрашивать у него свежую клубнику и прочие деликатесы, к которым была весьма неравнодушна.
Самой большой любовью своей жизни Шульженко называла кинооператора Георгия Епифанова, бывшего на 12 лет её младше. Епифанов был давним поклонником певицы – влюбившись в голос Шульженко, он долгие годы посылал ей открытки, подписываясь лишь инициалами «Г. Е.», и о большем не смел и думать.
Получив после случайного в общем-то знакомства приглашение в гости, он долго не верил своему счастью. Когда часы пробили 11 вечера, Шульженко сказала: «Вот что, вы или уходите, или оставайтесь».
И мужчина остался. На восемь лет, которые, по его словам, были одним большим медовым месяцем...
В конце жизни Клавдия Ивановна осталась одна. Она сама понимала, что с таким характером, как у неё, другого финала быть просто не могло. Чего стоила одна её привычка непременно разругаться с кем-нибудь в пух и прах перед очередным выходом на сцену. В Театре эстрады даже была специальная штатная единица, которую нанимали перед концертом Шульженко и так же благополучно, к удовлетворению ставившей вопрос ребром певицы: или он, или я – увольняли.
Удивительно, но одна из самых любимых народом певиц получила высшее актёрское звание только в 1971-м, когда ей уже исполнилось 65 лет. Говорили, что всё дело было в неблагосклонности тогдашнего министра культуры Екатерины Фурцевой, про которую прямолинейная Шульженко сказала, что та «дурно воспитана». Причём сказала не за спиной, а попросив секретаршу министра передать её слова самой Фурцевой, в приёмной которой она просидела больше часа и так и не удостоилась обещанной аудиенции.
Ситуация изменилась после встречи Шульженко с Леонидом Брежневым. В мае 1971 года генеральный секретарь ЦК КПСС отправился с визитом на Малую Землю, под Новороссийск, где воевал во время Великой Отечественной. Увидев среди членов делегации Клавдию Ивановну, Брежнев обрадованно воскликнул: «Здравствуй, хохлушка!» – и попросил спеть её знаменитые «Синий платочек» и «Давай закурим!».
В итоге Шульженко дала настоящий концерт, во время которого генсек не раз подносил к глазам носовой платок. На следующий же день певицу молва записала в любимые артистки Брежнева.
Последний концерт Клавдии Шульженко состоялся в 1976 году в Колонном зале Дома Союзов. Она сама понимала, что это её прощание со сценой. Позвонив Георгию Епифанову, она так и сказала: «Приглашаю на мой концерт. Последний. Придёшь?» Концерт был записан на плёнку, его и сегодня иногда показывают по телевидению. Завершила его Клавдия Ивановна своим знаменитым поклоном до земли, которым была обязана ежедневной гимнастике.
Частыми гостями в её квартире на улице Усиевича бывали молодые звёзды советской эстрады. Вахтанг Кикабидзе приносил в подарок хорошую косметику, которую Шульженко обожала, Иосиф Кобзон – красивые вещи, а Алла Пугачёва старалась незаметно оставить где-нибудь деньги. Обнаружив потом купюры, Клавдия Ивановна сетовала на склероз и довольно замечала, как кстати нашла деньги.
17 июня 1984 года Клавдии Шульженко не стало. Её нет уже больше четверти века, а у её памятника на Новодевичьем кладбище всегда цветы. И синий платочек...
