Вопрос о том, лучше ли быть бедным в богатой стране или богатым в бедной стране вызывает жаркие споры, обычно не заканчивающиеся ничем. Следует поставить вопрос четче, чтобы на него был однозначный ответ.
Можно сузить акцент на доходах и предположить, что люди заботятся только о собственном уровне потребления (не учитывая неравенство и другие социальные условия). «Богатые» и «бедные» - это те, кто находятся в верхней и нижней части 5% распределения доходов соответственно. В типичной богатой стране самые бедные 5% населения получают около 1% национального дохода. Данные для бедных стран намного скуднее, но было бы справедливо предположить, что самые богатые 5% там получают 25% национального дохода.
Аналогичным образом, давайте предположим, что богатые и бедные страны находятся в верхних и нижних 5% всех государств, ранжированных по доходам на душу населения. В типичной бедной стране (такой как Либерия или Нигерия) показатель составит около $1000, тогда как в типичной богатой стране (скажем, в Швейцарии или Норвегии) - $65000. Эти доходы корректируются с учетом разницы в стоимости жизни или покупательной способности, чтобы их можно было напрямую сравнить.
Теперь мы можем подсчитать, что богатый человек в бедной стране имеет доход в $5000, в то время как бедный человек в богатой стране зарабатывает $13000. Если судить по уровню жизни, положение бедного человека в богатой стране более чем в два раза лучше, чем у богатого человека в бедной стране.
Этот результат удивляет многих; большинство ожидают обратного. Когда речь заходит о богатых людях в бедных странах, большинство представляют себе магнатов, живущих в особняках со свитой слуг и парком дорогих автомобилей. Но хотя такие люди, безусловно, существуют, представителем богатейших 5% в очень бедных странах, скорее всего, будет правительственный чиновник среднего уровня.
Главная цель этого сравнения заключается в том, чтобы подчеркнуть важность разрыва в доходах между странами по сравнению с неравенством внутри стран. На заре современного экономического роста, до промышленной революции, глобальное неравенство возникло исключительно из неравенства внутри стран. Разрыв в доходах между Европой и более бедными частями мира был небольшим. Но по мере развития Запада в XIX веке мировая экономика пережила «большое расхождение» между промышленным ядром и периферией, производящей первичные товары. В течение большей части послевоенного периода разрыв в доходах между богатыми и бедными странами составлял большую часть глобального неравенства.
С конца 1980-х годов две тенденции начали изменять эту картину. Во-первых, во главе с Китаем во многих частях отстающих регионов существенно ускорился экономический рост, намного превосходящий показатели богатых стран мира. Впервые в истории средний житель развивающейся страны становился богаче быстрее, чем его «коллеги» в Европе и Северной Америке.
Во-вторых, неравенство стало увеличиваться во многих странах с развитой экономикой, особенно в странах с менее регулируемыми рынками труда и слабой социальной защитой. Рост неравенства в Соединенных Штатах был настолько резким, что уже совсем не очевидно, что уровень жизни американских «бедных» выше, чем у «богатых» в беднейших странах.
В Большом театре начали выдавать браслеты на покупку билетов на спектакли «Щелкунчик», которые пройдут в предновогодний период. В очереди за ними собрались сотни театралов.
Эти две тенденции шли в противоположных направлениях с точки зрения общего глобального неравенства - одна уменьшила его, а другая увеличила. Но они оба увеличили долю неравенства внутри стран в общем, обращая вспять непрерывную тенденцию, наблюдаемую с XIX века.
Учитывая неоднозначные данные, мы не можем быть уверены в точности данных о неравенстве внутри страны и между странами в современной мировой экономике. Но в неопубликованном документе, основанном на мировой базе данных, Лукас Чансел из Парижской школы экономики указывает, что целых три четверти нынешнего глобального неравенства могут быть вызваны неравенством внутри стран. Исторические оценки двух других французских экономистов, Франсуа Бургиньона и Кристиана Моррисона, показывают, что неравенство внутри страны не было столь значительным с конца XIX.
Эти оценки, если они верны, предполагают, что мировая экономика перешла важный порог, требующий от нас пересмотра приоритетов политики. Долгое время экономисты говорили миру, что наиболее эффективным способом сокращения неравенства в глобальном доходе было бы ускорение экономического роста в странах с низким уровнем дохода.
Но рост популистского национализма на Западе частично вызван напряженностью между стремлением к равенству в богатых странах и к более высокому уровню жизни в бедных странах. Рост торговли развитых стран со странами с низким уровнем дохода способствовал расширению неравенства в заработной плате. И, вероятно, единственный лучший способ повысить доходы в остальном мире - это позволить массовый приток работников из бедных стран на рынки труда богатых стран. Это плохая новость для неквалифицированных работников богатых стран.
Тем не менее политика в странах с развитой экономикой, которая подчеркивает внутреннюю справедливость, не должна иметь пагубных последствий для бедных во всем мире, даже в международной торговле. Экономическая политика, которая поднимает доходы беднейших граждан и уменьшает экономическую нестабильность, хороша как для внутренней справедливости, так и для поддержания здоровья мировой экономики, которая дает бедным экономикам возможность развиваться.
