В Русском музее в Санкт-Петербурге недавно открылась выставка, на которой демонстрируются произведения советского искусства 1920–1970-х годов из музейных запасников. Совсем недавно экспозицию, раскрывающую некоторые тайны фондохранилища, представляла в Москве Третьяковская галерея. Свои запасники есть у каждого крупного музея: они недоступны для зрителей и потому всегда вызывают повышенный интерес. Какие сокровища до сих пор скрыты от глаз широкой публики, выясняла корреспондент «Нашей Версии».
О том, что хранится в запасниках музеев, ходит множество слухов и легенд. Говорят, что даже сами музейщики не всегда знают, чем именно владеют. В советские годы благодаря государственной политике именно музеи были главными собирателями и хранителями уникальных художественных и исторических ценностей, а частные коллекционеры довольствовались в основном «немузейными» работами. Даже несмотря на то, что столичные музеи передавали часть «излишков» другим городам, краям, областям и союзным республикам, всё равно в фондохранилищах скопилось огромное количество произведений искусства, археологических находок и предметов старины. Музеи хранят намного больше, чем могут выставлять.
Среди работ, хранящихся в запасниках, скрываются подчас подлинные шедевры. Периодически музеи сообщают о сенсационных находках, сделанных… в собственных фондах.
В 2002 году в Государственном музее изобразительных искусств им. Пушкина началась научная реставрация полотна, которое долгое время приписывали кисти Себастьяно дель Пьомбо. По итогам исследований, доктор искусствоведения, хранитель коллекции итальянской живописи Виктория Маркова выдвинула гипотезу о том, что портрет принадлежит кисти Тициана. Работ Тициана в России чрезвычайно мало: несколько полотен в Государственном Эрмитаже – и всё. «Когда реставраторы начали удалять потемневшие поздние записи, стремясь вернуть картине первоначальный вид, в рентгеновских и инфракрасных лучах оказалась видна авторская правка некоторых деталей, в частности контура головы, что отвечает методу работы Тициана и часто встречается в его творчестве, – рассказала заместитель директора музея Ксения Богемская. – Всё это позволило осуществить новую атрибуцию, возвращающую картине имя подлинного автора. В своё время портрет исключили из круга работ Тициана, однако думаю, этот факт сыграл в итоге позитивную роль: возможно, он уберёг холст Тициана в ходе так называемых сталинских распродаж, в результате которых из Эрмитажа безвозвратно отправились за рубеж шедевры Рафаэля, Веласкеса, ван Эйка и других».
В Историческом музее 3 года назад в запасниках обнаружили картину Ильи Репина «Гайдамаки готовят оружие на острове Умань». Долгое время о существовании этой работы знали только специалисты. Она не числилась в каталогах, а лишь упоминалась в личной переписке художника. Даже сам Репин считал, что «Гайдамаки» проданы за границу. Полотно было заклеено специальной бумагой. «Клей пересох, сложно было убирать. С бумагой двигался авторский слой. Мы его снимали и, как в пазле, находили потом нужное место фрагмента», – пояснила заведующая отделом реставрации масляной живописи ГосНИИРа Мария Чуракова. Уже в ноябре этого года на реставрационной триеннале «Гайдамаки» спустя 85 лет будут представлены широкой публике.
Онлайн-платформа по покупке автомобилей «Тинькофф Авто» договорилась о сотрудничестве с автопроизводителем «Атом». Совместно компании разработают комплекс технологий и сервисов для интеграции в первый российский электромобиль.
Необъятные фондохранилища музеев не только дают нам право гордиться тем, что в России так много произведений искусства, но и приносят головную боль. Самое главное, что хищения здесь зачастую могут быть обнаружены только годы спустя. Например, в Эрмитаже около 3 млн единиц хранения. Чтобы просто проверить, на месте ли они, соответствуют ли описанию, не подменили ли их копией, понадобится несколько лет. Самый громкий скандал произошёл несколько лет назад именно с этим музеем. При проверке была выявлена недостача 221 экспоната из фондохранилища. Выяснилось, что одна из сотрудниц в течение нескольких лет выносила предметы и продавала их.
По мнению чиновников от культуры, ежегодно в музеях происходит 50–100 крупных краж. В 1970-е годы сотрудники Русского музея скопировали и подменили рисунки Павла Филонова. В дальнейшем вывезенные за границу работы попали в парижскую Галерею Жоржа Лаврова и были куплены Центром Помпиду за 62 500 франков. Пропажа была обнаружена лишь спустя 13 лет.
В 2000 году, когда Счётная палата проводила проверку наших музеев, было возбуждено семь дел по факту хищений с участием хранителей, самыми известными из которых стали кражи в Историческом музее и в Музее истории Санкт-Петербурга, где хранитель отдела оружия потихоньку распродал 180 единиц хранения.
Чтобы избежать таких историй, картины и рисунки из запасников стали переводить на цифровые носители. В прошлом году в Интернете на сайте ГМИИ им. Пушкина уже была представлена часть экспонатов, которые доселе почти никто не видел. Музеи стараются фотофиксировать свои коллекции, чтобы была возможность опознать украденное. Ведь до сих пор многие вещи имеют лишь словесное описание на бумажной карточке.
«Фотофиксация необходима прежде всего для внутренней учётной документации, – считает заведующая кафедрой музеологии факультета истории искусства РГГУ, эксперт Международного совета музеев Аннета Сундиева, – как и размещение в Интернете отдельных экспонатов с рекламными целями. Но нельзя давать избыточную информацию. Размещение в Интернете – палка о двух концах. С одной стороны – публичность, но с другой... Крупные кражи осуществляются международными преступными группировками под конкретный заказ. И фотографии на сайте могут давать в руки преступников ориентиры, что именно надо «брать». Особенно если речь идёт не о самых известных музеях «глубинки», чьи собрания ещё не введены в широкий научный оборот, а помещения не оснащены современными средствами охраны».
Всё чаще в последнее время проводят и выставки предметов, постоянно находящихся в запасниках. Люди посещают их с особым удовольствием, поскольку то, что всё время находится скрытым от глаза, вызывает неизменный интерес. «Нужно показывать новые вещи. Доставать из запасников то, что лежало там веками, – уверена директор ГМИИ им. Пушкина Ирина Антонова. – У нас в запасниках 4 тыс. картин, 2 тыс. из них представляют первостатейный интерес, но мы показываем только 600. Мы могли бы удвоить наши экспозиции, если бы на это были площади. Но по большому счёту любая экспозиция – это всегда выбор. И нет ничего плохого, что эту работу за посетителей сделают специалисты».
Для того чтобы как-то урегулировать ситуацию с запасниками, чиновники уже не раз предлагали сделать единое фондохранилище для нескольких музеев. С подобной инициативой выступало и правительство Москвы. Так якобы удастся надёжно защититься от грабителей и разрушения. Правда, сами музейщики скептически отнеслись к подобной идее, посчитав, что места в фондохранилище будут платными и это просто станет для кого-то очередной статьёй дохода. «Такие высказывания звучали не раз, – пояснил директор Эрмитажа Михаил Пиотровский. – Не уверен, что это хорошая идея. Например, объединяются хранилища 10 музеев на территории области в одно, и получается, что в нём оказывается много дуплетных вещей – шашек, пистолетов, киверов и т.п. Нетрудно представить реакцию чиновников: «Зачем вам столько?!» Подобные голоса и так постоянно звучат на различных комиссиях по проверке музейных фондов. Антикварный рынок с готовностью примет огромную массу музейных вещей, если их станут отнимать у музеев».
Есть и совсем радикальные предложения: например, распродать все экспонаты, не имеющие высокой ценности. Мол, это поможет музеям и освободит часть фондохранилищ. «Стоит только начать продавать вещи 4-й и 5-й категорий, как очень скоро дело дойдёт и до вещей 1-й категории – всё это мы уже проходили в 1920-е годы! – возмущается господин Пиотровский. – Тогда и были проданы шедевры Рафаэля и Фаберже. Именно таким образом создаётся серьёзная угроза для такого нашего богатства, как провинциальные музеи (более 1800 музеев, 77 млн посетителей), являющиеся фактически единственными культурными центрами по всей России! Все вещи в музеях уникальны и представляют несомненную ценность». В итоге крупные российские музеи сейчас вовсю стараются пробить проекты расширения своих территорий. Новые экспозиционные площади позволят показать хранящиеся сокровища публике – ведь именно для этого, в конце концов, их и собирают в музеях.
