В последнее время нам часто и с гордостью показывают достижения российской оборонки. Наши танки крепче и быстрее других, а ракеты способны обмануть любую оборону противника. Почему же тогда наша «крутизна» в оборонке не конвертируется в такую же «крутизну» в продукции мирного назначения?
Ответ на поставленный вопрос не так прост, как кажется. И обусловлено это тем, что мы не так уж много знаем на самом деле о качестве продукции нашей оборонной промышленности – мы же не имеем возможности купить её в супермаркете. А заодно не знаем, насколько она базируется именно на отечественных разработках. Недавно, например, глава научно-технического совета «Роскосмоса» Юрий Коптев заявил, что гражданская и военная космонавтика сталкивается с большими проблемами из-за ограничений на поставки иностранной электроники. В итоге выясняется, что импортозамещение пошло во вред качеству нашей космической отрасли, в которой мы были ещё недавно вроде бы впереди планеты всей. Все мы помним, с каким трудом создавалась российская система ГЛОНАСС. Так вот если в серийных российских спутниках доля иностранной электронной компонентной базы колеблется в пределах 25–75%, то в более продвинутых космических аппаратах «Глонасс-К» доля импортных деталей превышает 90%. Ещё несколько лет назад, когда только начали вводить санкции против России, руководители космической отрасли строили планы, по которым уже к нынешнему году 80% электронной компонентной базы должно было быть отечественного производства. Скептики тогда говорили, что если заменить 80–90% иностранных деталей на том же спутнике «Глонасс-К» на отечественные, то мы получим спутник не следующего, а предыдущего поколения. Выходит, были правы?
Восемьдесят лет импортозамещения
Увы, отечественные технологии по-прежнему проигрывают западным. Причём практически во всех отраслях и производственных сферах, если говорить не об отдельных открытиях, а о технологиях, доведённых до стадии массового производства. Несколько лет назад тогдашний вице-премьер Дмитрий Рогозин проговорился: узлы и комплектующие из стран НАТО и ЕС применяются в 640 образцах российской военной техники, в основном в радиоэлектронике и оптике. По другим источникам, тогда же была поставлена задача к 2025 году добиться замещения иностранных комплектующих более чем в 800 образцах вооружений и военной техники. Однако с тех пор об успехах мало что известно. Разве что удалось добиться замещения тех комплектующих и готовых изделий, которые поставлялись с Украины. Но в этом случае речь всё же не шла о самых новейших технологиях. Это всё наследие советского военно-промышленного комплекса, который, надо признать, тоже опирался не только на отечественные разработки, но и на заимствования передовых технологий с Запада.
Кстати, впервые задача импортозамещения была поставлена ещё в 1935 году Наркоматом тяжёлой промышленности. Тогда, например, СССР вплоть до начала Великой Отечественной войны заимствовал у фашистской Италии практически все технологии и комплектующие для ВМФ, даже в торпедах. А производство советских подводных лодок было налажено на основе активного использования немецких технологий. После войны, разумеется, в советском оружии не было комплектующих из стран НАТО. Однако советские ракеты, равно как и средства ПВО, средства связи, невозможно представить без электроники из ГДР, Чехословакии, Польши и Венгрии. Но и тогда зависимость от этих комплектующих не превышала всё-таки 50%. А вот, например, недавно Морская коллегия констатировала, что доля иностранных комплектующих в судовых машинах и приборах составляет 95%. То есть примерно как до Великой Отечественной. Что же касается миллиардов, потраченных на импортозамещение в том же кораблестроении, то качество созданной продукции не отвечает современным требованиям.
Российские IT-специалисты смогут оформить ипотеку по льготной ставке в 5%. Для этого необходимо работать в аккредитованной компании в сфере информационных технологий.
Украли, а что дальше?
Но перенесёмся из военной отрасли на гражданскую. Ну о каком серьёзном импортозамещении можно говорить, если основу основ всякого современного промышленного производства – станки с ЧПУ– Россия сегодня практически не производит? 90% всех станков вообще завозится в нашу страну из-за границы. И даже на предприятиях ОПК половина станочного парка – импортные образцы. Причём неизвестно, какие туда заложены «программные закладки».
В последнюю пару лет произошёл почти троекратный рост импорта непродовольственных товаров, несмотря на развёрнутую государственную программу импортозамещения. Во многом он объясняется множеством претензий к качеству российских аналогов импортной продукции. Поначалу, в 2014–2015 годах, были попытки – на фоне сильной девальвации рубля и санкций – заместить импортные комплектующие аналогичной отечественной продукцией. Но затем отечественные производственники по мере укрепления рубля вернулись к проверенному качеству импортных товаров.
Сегодня три четверти российских компаний-производителей в той или иной степени зависимы от импорта, более трети – сильно либо критически. Максимально импортозависимы в России лёгкая и текстильная отрасли промышленности, деревообработка, фармацевтика, автомобилестроение. В меньшей степени зависят от импорта компании, которые долго работают на российском рынке, имея производственные связи ещё с советских времён. Однако во многом их производство опирается на устаревшие советские технологии. Чем более высокотехнологичной является сфера деятельности, тем выше импортозависимость компании-производителя. Удивительно, что даже ключевая отрасль страны – нефтегазовая – критически зависима от импорта технологического оборудования. И даже в сельском хозяйстве Россия не может обойтись без импортного семенного материала (как в растениеводстве, так и в животноводстве). Даже рыбу мы выращиваем из импортных мальков.
В целом, согласно недавнему «Мониторингу экономической ситуации в России» РАНХиГС, зависимость промышленности от импорта выросла до 92–93%. Если три года назад 30% предприятий выражали готовность сократить или полностью свернуть закупки за рубежом машин, станков и технологических решений, то уже через два года, вкусив низкого качества отечественной продукции, таких желающих осталось лишь 7%.
Впрочем, иначе и быть не может в стране, где образование неуклонно деградирует уже не первый год, где наука финансируется по остаточному принципу (весь бюджет всех институтов РАН не превышает годовой бюджет Гарвардского университета). В таких условиях не могут создаваться, тем более в массовом масштабе, ни современные технологии, ни совершаться научные открытия прорывного характера.
И даже если соответствующие технологии украсть на Западе вместе с чертежами и подробными регламентами производственных процессов, это вовсе не значит, что производство аналогичного качества продукции удастся наладить на родной земле. Для этого нужна принципиально иная, более высокого уровня, инженерная и производственная культура.
