Оказывается, практика морских таранов была столь широко распространена в послевоенные годы, что Москва и Вашингтон даже вынуждены были заключить особое соглашение о предотвращении подобных инцидентов в открытом море. Понять немудрено: торпедировать «вероятного противника» или обстрелять его из пушек было бы равнозначно полноценному морскому бою, последствия которого могли зайти слишком далеко. А таран вполне можно было классифицировать как обычное происшествие – стечение обстоятельств, и ничего более. Мериться лихостью советские и американские моряки продолжали до тех пор, пока военные ведомства двух стран впервые не подсчитали потери – произошло это чуть более 40 лет назад. И выяснилось, что только наши подводные лодки успели столкнуться не менее двух десятков раз. Некоторые из этих столкновений заканчивались трагически.
Адмирал Михаил Хронопуло, отдавший 10 лет своей жизни командованию Черноморским флотом, называл морские тараны «рукопашным боем на воде». Мол, солдат, у которого заканчиваются патроны, примыкает штык и колет врага. Подобным же образом действуют и военные моряки, у которых вместо штыков их корабли. А дело было так. В 1961 году первый советский атомный ракетоносец К-19, позже прозванный матросами «Хиросимой» за частые аварии, неожиданно пересёкся на встречном курсе с первой в мире атомной подводной лодкой «Наутилус», принадлежавшей ВМС США. «Наутилус», к слову, влипал в неприятности ничуть не реже, чем «Хиросима». Оба капитана, наш Николай Затеев и американец Юджин Уилкинсон, были, что называется, не робкого десятка, и дать команду отвернуть, им, видимо, не позволяли то ли специфические представления о чести военного моряка, то ли природная лихость характеров. В общем, подводные лодки сближались, уходить в сторону никто не собирался, и как знать, чем закончилось бы столкновение двух атомоходов, когда не вмешалось бы провидение. К-19 вдруг резко снизила глубину – то ли дрогнула рука рулевого, то ли произошёл сбой в управлении – и врезалась в дно, при этом избежав лобового
столкновения с «Наутилусом».
Провокации прекратились после вмешательства Брежнева и Никсона
В тот раз жертв удалось избежать. Повезло и в ноябре 1969 года: наша «Хиросима» снова вышла лоб в лоб с американской подводной лодкой «Гато». Но К-19 не успела набрать глубину – с 60 до 90 метров и столкнулась с субмариной США. Пришлось всплывать, и советская подлодка кое-как вернулась на базу с изрядно повреждённой носовой частью. На флоте ходила такая байка: мол, капитан американцев знал об инциденте восьмилетней давности и намеренно хотел испытать крепость нервов своего советского коллеги. Когда же после столкновения командир торпедного отсека «Гато» отдал приказ торпедировать К-19, капитан этот приказ отменил. Чем могло бы закончиться противоборство после торпедной атаки, можно лишь предполагать, но этого инцидента было достаточно для того, чтобы американцы ввели строгий запрет на самостоятельные решения командиров кораблей об атаке в невоенное время.
А тем временем советские и американские подводные лодки продолжали таранить друг друга. Не менее 11 раз столкновения происходили на подступах к основным пунктам базирования в Тихом и Северном Ледовитом океанах. Почему именно там? Дело в том, что американцы в те времена вели неусыпную разведку возле наших военно-морских баз. Только в 1970–1971 годах американские подлодки и корабли 5 раз заходили в Балтийское море, 6 раз – в Чёрное море, и 48 раз – в Японское и Берингово моря. А если считать не «разы», а подлодки и корабли, то таковых заходило к нам без разрешения 137 единиц! И у наших военных моряков считалось хорошим тоном дать американцам «пинка» или «щёлкнуть» их, взяв на таран. В свою очередь, американцы тоже не отказывали себе в удовольствии сымитировать атаку, приведя в боевую готовность оружие и выйдя на встречный курс.
После погони и усилий дипломатов ФРГ возвратила СССР найденную в море торпеду
Опасные игры, казалось, закончились в 1972 году, когда Москва и Вашингтон заключили соглашение о предотвращении инцидентов в открытом море и воздушным пространстве над ним. Поводом для подписания этого документа послужило происшествие с нашей К-19, той самой злосчастной «Хиросимой». В феврале 1972 года на подлодке вспыхнул пожар. Погибли 28 человек – треть экипажа. Девять матросов провели в кормовом отсеке 23 дня без еды и со скудным запасом питья, с перебоями получая воздух из других отсеков. Авария произошла в Северной Атлантике, и американцы постоянно мешали нашим спасателям – двое из них в итоге тоже погибли. В общем, Брежневу с Никсоном удалось договориться: отныне никаких взаимных провокаций.
Столкновения подлодок позволяли американцам побольше заработать
Договориться-то договорились, но с приходом в Овальный кабинет Рональда Рейгана все прежние договорённости, казалось, уже ничего не стоили. В мае 1981 года американская подлодка класса «Стёджен» пыталась протаранить нашу К-221 «Петропавловск Камчатский». Удар пришёлся в корму советской атомной подлодке, но оказался гораздо более разрушительным для американцев, нежели для нас. Таранили наши лодки ещё как минимум три раза – в 1981 году на подходе к Владивостоку в заливе Петра Великого пострадала наша атомная подлодка К-324, два года спустя – АПЛ К-449, а в 1986 году – АПЛ ТК-12. Некоторые военные эксперты высказывают мнение, что тараны-де не осуществлялись как раньше, ради одной лихости. Дело в том, что американцы записывали гидроакустические шумовые «портреты» наших подлодок в рамках операции «Холистоун». Делалось это за дополнительную – немалую – плату. И американские моряки шли на риск, подходя к нашим подлодкам так близко, что порой столкновения было не избежать.
Но столкновения практиковались не только подплавом. В 1986 году министр обороны СССР маршал Сергей Соколов в специальном докладе, подготовленном для главы советского государства Михаила Горбачёва, предложил использовать таран для того, чтобы выдворять морских нарушителей за пределы территориальных вод нашей страны. По слухам, для кораблей Северного и Тихоокеанского флотов в те времена стало чуть ли не повседневной практикой встречаться с кораблями-нарушителями, против которых орудия применять было чревато. Что делать? И Соколов – по слухам, с подачи адмирала Хронопуло – предложил идти на таран. Или, как было написано в докладе Горбачёву, «использовать навал». Горбачёву идея понравилась, он лишь просил Главнокомандующего ВМФ адмирала Чернавина подобрать для «навалов» корабли покрепче. И вскоре нашим морякам представился случай этот самый «навал» применить.
Военные корабли США не выдержали советского «навала»
Американцы, как правило, устраивали свои провокации где угодно, только не в Чёрном море. Предлагавший внедрить «навал» в качестве меры противодействия адмирал Хронопуло едва ли подозревал, что именно его непосредственным подчинённым и придётся этот самый «навал» применить первыми.
В феврале 1988 года в Чёрное море неожиданно зашли два американских корабля – эсминец «Кэрон» и крейсер «Йорктаун», входившие в состав 6-го флота США, дежурившего, как правило, в Средиземноморье. Два года назад эти судна уже появлялись у берегов Крыма, но тогда российским военным пояснили, что они якобы сбились с курса. Вторичное их появление вызвало не столько удивление, сколько раздражение командующего ВМС Чернавина, и он отдал приказ Хронопуло «действовать в соответствии с полученной ранее директивой» – применить «навал». Хронопуло переадресовал этот приказ своему начштаба Валентину Селиванову, а тот – командирам трёх кораблей – «Ямала», «Беззаветного» и СКР-6. Именно у «Ямала» борта были «покрепче», как и просил Горбачёв. Беда лишь в том, что скорость у судна была не ахти, а потому «Ямал» даже не смог догнать шустрых янки.
Первым американцев догнал «Беззаветный» – проходя параллельным курсом, его командир скомандовал переложить руль вправо и навалился бортом на корму «Йорктауна». От удара корабли развернуло в противоположные стороны, загорелась бортовая краска. После второго удара на «Йорктауне» начался пожар. СКР-6 тем временем прошёл по касательной вдоль левого борта эсминца «Кэрон», срубил ему леера, порвал обшивку борта и разбил командирскую шлюпку. Спустя непродолжительное время непрошеные гости ушли в нейтральные воды, а оттуда – в Босфор. После этого инцидента «Йорктаун» несколько месяцев простоял на ремонте. Его командира понизили в ранге – «за пассивные действия и предоставленную советскому кораблю инициативу, что нанесло моральный ущерб престижу американского флота».
