Появление на центральных каналах Ксении Собчак, публичное обсуждение таких прежде запретных тем, как Алексей Навальный и присоединение Крыма, – что всё это значит? Парадигма меняется, и телевидение стало перерождаться? Теперь там можно всё? Или это хорошо отрежиссированный всплеск? Своим мнением поделилась телекритик Ирина Петровская.
Я, конечно, совершенно не думаю, что происходит какая-то реанимация нормального телевидения с живыми дискуссиями и не с заданным заранее финалом. Скорее всё это лишь предвыборные игры. Очевидно, что телевидению дали понять: сейчас можно что-то такое запрещённое ранее проговорить, тем более что аудитория наших основных каналов более возрастная, чем интернетовская, а если говорить прямо, так и вовсе почти пенсионная. Поэтому эти маленькие вбросы какой-то более-менее объективной информации не повредят этой аудитории и не собьют её с магистрального пути.
А более молодая аудитория, которая привыкла получать новости из Интернета, про всё это знает и так.
Интересно было бы узнать, что происходит в связи с таким поворотом событий в головах телевизионных начальников. Вся история телевидения за прошедший довольно изрядный период свидетельствует о том, что там давно нет ничего самостоятельного. Самостоятельно там решаются только вопросы вроде того, обсуждать сегодня развод Джигарханяна или внебрачного сына Спартака Мишулина? Всё, что касается политических тем, а тем более таких, как президентские выборы, находится под контролем. Понятно почему. Я помню советское время, когда работала монолитная пропагандистская машина и как затем она рассыпалась в считанные месяцы. Такое невозможно было себе представить ни в каком сне. Думаю, память о том, что именно телевидение сыграло решающую роль в смене политических вех, и не позволяет Кремлю отпускать с поводка этот ресурс. Ведь время и опыт показали, что, как только поводок чуть-чуть ослабевает, эта гигантская махина воздействия на общество срывается и начинает жить уже по своим собственным законам, после чего все процессы становятся необратимыми.
