Почему документальное кино напрочь пропало из репертуаров отечественных кинотеатров

Документальное кино на Западе сейчас переживает настоящий бум. Достаточно вспомнить ошеломляющий успех ленты Майкла Мура «Фаренгейт 9/11», бокс-офис которого составил более 200 млн. долларов. Неплохо обстоят дела и с прокатом не столь нашумевших неигровых лент – они не только находят своего зрителя, но и приносят прибыль. В России же документалистика отнюдь не в фаворе. Большинство авторских лент не доходят до широкого экрана, посмотреть их можно только на специализированных фестивалях. Почему так происходит и есть ли шанс у отечественного неигрового кино вернуть былые позиции, выяснял корреспондент «Нашей Версии».

Вистории отечественного кинематографа было несколько моментов, когда на первый план выходило именно документальное, а не игровое кино. Так было в 20-е годы с лёгкой руки известного документалиста Дзиги Вертова или, например, в 60-е, после выхода на экраны «Обыкновенного фашизма» Михаила Ромма. Появление этих лент не было случайностью: кинематограф искал новые способы освоения реальности, и полем для экспериментов становилась именно документалистика.

Сегодня ситуация изменилась кардинально. Неигровое кино можно увидеть по ТВ. Но оно сильно отличается от авторских лент, которые берут призы на фестивалях. Теледокументалистика же снимается по заказу того или иного канала и ориентируется исключительно на рейтинг. Главный критерий отбора таких картин – «формат». А вот то, что показывают на фестивалях, до эфира не доходит, так как эти фильмы не вписываются в «формат» телевещателей.

«Точного определения, что такое «неформат», телевизионщики дать не могут, – говорит режиссёр Анатолий Балуев. – И это понятно. Дело в том, что ТВ готово показывать лишь свою продукцию. К тому же, к сожалению, на наших каналах часто путают понятия телевизионной документалистики и спецрепортажа. Если выраженного авторского взгляда в представленном материале нет, а есть лишь комментарий по какой-то проблемной теме, то это скорее развёрнутый спецрепортаж, чем настоящее неигровое кино».

Но теледокументалистика в последнее время ищет новые пути привлечения внимания зрителей. В прошлом году на канале «Россия» вышла картина «Моцарт», сделанная в модном жанре «документальной иллюзии».

«Неигровое кино в ближайшее десятилетие будет двигаться в сторону развлечения, – уверен заместитель генерального директора канала «Россия» Александр Любимов. – От документа к придуманному: к постановкам, историческим реконструкциям, привлечению актёров. Вопрос только в том, как далеко можно заходить. Чтобы зритель не потерял ощущения реальности».

Кстати, в последнее время неигровые телевизионные ленты всё чаще становятся многосерийными. А порой в них играют актёры. Эти картины подчас заменяют в эфире линейки некоторых игровых сериалов. Хотя, по идее, в документальном кино в отличие от художественных сериалов нельзя переписать жизнь героя. К примеру, в неигровых картинах не может появиться ребёнок, который много лет назад был выкраден из роддома и вот наконец, серии к 10-й, обрёл своих родителей.

Но интерес зрителей к «теледоку» достаточно большой, так что следует ожидать, что этот вид неигрового кино будет активно развиваться. С «неформатом» же дела обстоят совсем по-другому. «Дело в том, что телефильм зритель воспринимает ушами. Он может находиться в соседней комнате, на кухне, может отвлечься на телефонный звонок, но не терять нить, – говорит известный документалист Виталий Манский*. – По сути, «теледок» – это такой радиоспектакль. Настоящий же документальный фильм в большей степени оперирует изобразительными образами. Вообще, большое количество картин, в том числе на наших фестивалях, идёт вообще без дикторского текста. Это не значит, что его не должно быть в помине. Однако текст должен быть авторским, личностным, а не усреднённым, который просто держит зрителя в курсе сюжетной линии повествования».

Увы, но именно авторское «я» зачастую мешает выходу на большие экраны неигрового кино. «Серьёзные» продюсеры, прокатчики и, как ни странно, журналисты о документальном кино в кинопрокате вообще предпочитают не вспоминать. «У него нет своего зрителя», «оно недостаточно зрелищно» – такие аргументы можно нередко услышать. Одним словом, есть достаточно предлогов, чтобы не обсуждать проблемы с прокатом неигрового кино. И есть ли у него вообще шанс дойти до широкого зрителя?

А тем временем во всём мире наблюдается настоящий бум документального кино. Как утверждает вице-президент Гильдии неигрового кино и телевидения, продюсер Григорий Либергал, средняя документальная лента вполне может рассчитывать на бокс-офис от 3 до 10 млн. долларов в мировом прокате. Это показатель, которого в России достигает далеко не каждый игровой фильм. Что уж говорить о мировом рекордсмене Майкле Муре, фильм которого «Фаренгейт 9/11» давно перевалил через 200-миллионную отметку по сборам. Причём многие ленты раскупаются ещё до их показов на фестивалях. И хотя проблем у западного неигрового кино, конечно же, тоже хватает, и общественный резонанс, и зритель у него есть. Более того, оно приносит прибыль, особенно ощутимую в процентном соотношении к производственным затратам: 3 млн. долларов при средних затратах в 200–500 тыс. долларов.

В Америке и Европе существуют специальные кинозалы, где успешно показывают неигровое кино. «Доходит до смешного, – поделился Виталий Манский. – Я не хочу себя рекламировать, но большинство моих авторских фильмов идут в прокате в Европе: в Германии, Франции, Голландии, Швеции, Финляндии. Да, не буду лукавить, очереди в кинотеатры не стоят. Кроме того, там небольшие залы. 20–40 зрителей на сеансе. Но люди приходят. Причём я никогда не делаю фильмы о каких-то неизвестных мне заграничных проблемах. А вот полуторачасовой фильм о моих одноклассниках «Наша Родина» показали не только в кино, но и по телевидению в восьми странах мира, включая Францию, Германию, Израиль и другие».

В России же неигровые ленты, побывавшие в прокате, можно пересчитать по пальцам. «Накойкаци», «Птицы», «Фаренгейт 9/11», «Боулинг для Колумбины», «Двойная порция». Причём все эти ленты – зарубежные. И ни одна из них не была успешной в отечественном прокате с точки зрения бокс-офиса. Неудивительно, что в прошлом году на широких российских экранах не демонстрировалось ни одной документальной картины.

«Даже те многозальники, которые изначально декларировали показ авторского кино, были вынуждены признать, что заполнить кинотеатры с помощью таких фильмов очень сложно, – отмечает Либергал. – Между тем западная практика показывает, что, как только заполняемость залов достигает определённой критической отметки, появляется место для документального кино. Во всяком случае, все крупные неигровые фильмы, которые в последние 10 лет вышли в прокат на Западе, шли именно в мультиплексах».

Прокатчики уверяют, что документальное кино в нашей стране до сих пор не имеет своего зрителя. Программный директор компании «Парадиз» Армен Бадалян так говорит о работе с неигровым кино, которое после «Фаренгейта 9/11», имиджевого для «Парадиз», он пытался продвинуть в кинотеатры: «Залы, в которых идёт картина, не могут держать её бесконечно долго. А зрители, не имеющие возможности узнать о фильме, стекаются на сеансы тоненькими ручейками. Однажды мы были просто вынуждены убрать авторскую ленту из репертуара... «Фаренгейт» – единичный случай, выводить из работы с ним какой-то единый для всех закон бессмысленно. У картины была слава, о которой могли бы мечтать сотни игровых картин, поэтому с ней всё получалось легче. Но как работать с высококачественными неигровыми фильмами, которые по метражу соответствуют часовому сеансу? Если мы выпускаем картину продолжительностью меньше часа, возникают проблемы с ценообразованием».

Впрочем, эти технологические трудности преодолимы, уверены прокатчики. Но они же признаются и в том, что систематической работы в этом направлении не ведётся. Случаи, когда некоторые кинотеатры ставят в репертуар не игровое кино, бывают крайне редко.

Так что пока настоящее документальное кино можно посмотреть лишь на фестивалях. «Если у автора есть желание попасть на фестиваль, скорее всего его ленту куда-нибудь да возьмут, – считает Либергал. – К тому же у нас продвижением фильма вообще никто не занимается. А если картина произведена не для телевидения, то откуда брать деньги на её раскрутку? Можно, конечно, взять деньги из производственного бюджета и потратить их на печать плакатов, но зачем, если фильм всё равно не покажут в кинотеатрах? Дальше фестивалей он не пойдёт».

Тем не менее многие эксперты уверены, что ситуация будет меняться. «Я думаю, что уже в ближайшие годы прокат документального кино в нашей стране будет организован, – уверен Манский. – Но этому должны содействовать либо государство, либо муниципальные образования, например Москва. Профессиональное продюсерское чутьё подсказывает мне, что скоро возникнут прокат документального кино, кинотеатры документального кино, но очень хотелось бы, чтобы они не оказались формальной галочкой в бюрократических отчётах, а пульсировали бы реальной жизнью и зрительским интересом».

Понятно, что Неигровое кино может быть очень разным – и пропагандистским, и политически ангажированным, и спекулятивно-сенсационным, и исполненным подлинного трагизма, и комедийным, и поэтически-философским – всяким. Большая часть специалистов в области документалистики убеждены, что именно со скандальных фильмов начинается бум неигрового кино в стране. И не важно, идёт ли речь при этом о ленте «Легко ли быть молодым?» или картине «Боулинг для Колумбины». И ещё не стоит забывать, что во времена перестройки документальные фильмы Подниекса, Голдовской, Учителя, Говорухина собирали в кинозалах гораздо больше зрителей, чем многие игровые картины.

*

Виталий Манский внесен Минюстом в реестр физических лиц, признанных иностранными агентами