Премьер-министр России Дмитрий Медведев утвердил прогноз долгосрочного социально-экономического развития страны до 2030 года. Работа над документом велась целый год, а если вспомнить предшествующие ему варианты «Стратегии-2020», то и все семь лет. Долгосрочные прогнозы будоражили экспертные умы, а потом подвергались корректировке с учётом конъюнктуры. В чём вообще смысл появления подобных документов? Уж не в попытке ли власти убедить саму себя в достижимости поставленных задач? «Наша Версия» напомнила историю появления «Стратегии», проанализировала новый прогнози сделала предположения о том, что помешает его реализовать.
Первый вариант «Стратегии-2020» специалисты Минэкономразвития (МЭР) разрабатывали в 2006–2007 годах по поручению президента России Владимира Путина. На фоне роста ВВП, обусловленного сырьевой конъюнктурой, прогноз получился оптимистичным. Он предусматривал рост ВВП уже к 2012 году на 37–38%, производительности труда – более чем на 40%, а реальных доходов населения – более чем в полтора раза по сравнению с 2007 годом. Однако мировой финансовый кризис поставил крест на радужных перспективах. Уже в 2010 году за написание нового варианта «Стратегии» засел коллектив российских экспертов. Им на помощь были приглашены более 100 зарубежных коллег. Результатом работы 21 экспертной группы стал 864-страничный труд под названием «Стратегия-2020: Новая модель роста – новая социальная политика».
Авторы впервые признали, что России необходимы темпы роста экономики как минимум на 5% в год.
Цена обещаний
При разработке прогноза на 2030 год МЭР ориентировалось именно на обновлённую «Стратегию-2020». При этом её амбициозные цели необходимо было соединить с предвыборными обещаниями Владимира Путина, при этом ещё и умудрившись не потерять связь с реальностью.
В ноябре прошлого года специалисты МЭР направили в правительство уточнённый вариант прогноза – согласно ему, прорыв в развитии экономики могут обеспечить масштабные государственные инвестиции. Но даже при самом оптимистичном сценарии развития выйти на 5% роста ВВП никак не получалось. Прогноз рассмотрели на заседании правительства и вернули в Минэкономразвития на доработку. К началу нынешнего года документ переделали в сторону большего оптимизма и вновь положили на стол главе правительства.
Прогноз содержит три сценария: консервативный, инновационный и форсированный. При консервативном сценарии долгосрочные темпы роста экономики будут снижаться с 3,7% в год (в период до 2015 года) до 2,5% к 2030 году, что в среднем даёт рост не более чем на 3,2%. Основным локомотивом роста по-прежнему выступают топливно-энергетический и сырьевой сектора на фоне определённого отставания в высоко- и среднетехнологичных секторах экономики. Рост инвестиций будет снижаться в эти же периоды с 7% до 3,6%.
Базовым сценарием Минэкономразвития называет инновационный – он предусматривает рост ВВП в первую очередь за счёт роста инвестиций, создания современной транспортной инфраструктуры и развития высокотехнологичных отраслей при одновременной модернизации энергосырьевого комплекса. Согласно этому сценарию, рост экономики будет почти стабильным: снизится с 4% в год (в период до 2015 года) до 3,8 к 2026–2030 годам, а рост инвестиций будет постепенно снижаться от 7,3% (в период до 2015 года) до 4,8 к 2025–2030 годам. Однако оба эти сценария по большому счёту лишь консервируют сложившуюся ситуацию. И только форсированный сценарий предусматривает повышение темпов роста ВВП до 5,4%, что позволит России увеличить свою долю в мировой экономике к 2030 году до 5,3% мирового ВВП. Лишь этот вариант развития может обеспечить создание 25 млн высокопроизводительных рабочих мест к 2020 году, увеличение объёма инвестиций не менее чем до 25% ВВП и как следствие – прорывной рост реальной заработной платы.
«Разница – 5,0 и 5,4 – приводит в дальнейшем к разным вариантам расчёта, – сказала «Нашей Версии» директор центра прикладных экономических исследований и разработок Высшей школы экономики Татьяна Абанкина. – Разница заметная, хотя и не катастрофическая. Но это основание для формирования разных версий – оптимистических и пессимистических. Оптимальным с точки зрения экономической эффективности считается такой вариант, когда на формирование бюджета идёт 18% ВВП, по крайней мере до 20%. У нас, к сожалению, сейчас уже почти 25%. И если придётся за счёт каких-то источников ещё увеличивать расходы на пенсионную реформу, на опережающее развитие, образование, науку и т.д., то у нас эти обязательства вырастут едва ли не до 38%».
В конце января Дмитрий Медведев представил прогноз до 2030 года на Всемирном экономическом форуме в швейцарском Давосе. Когда же спустя два месяца многострадальный прогноз был утверждён, эксперты бросились искать различия между исходным и окончательным вариантами. Выяснилось, что изменения претерпели все три сценария (см. таблицу), однако обычным гражданам беспокоиться вроде бы не о чем – темпы роста зарплаты остались прежними, а в случае форсированного сценария увеличатся.
Попытка угодить начальству
«Идёт преобладание негативных тенденций в мировой экономике, европейской и российской экономике. Поэтому, несмотря на то что этот прогноз делается до 2030 года и за 17 лет может многое измениться – кризис закончится, новый начнётся, снова закончится, – тем не менее реагировать на это вынуждены, поэтому есть и корректировки в сторону негатива», – отметил в беседе с «Нашей Версией» Игорь Николаев, директор департамента стратегического анализа ФБК*.
«Они пытаются угадать, чего хочет начальство, – так прокомментировал «Нашей Версии» прогноз-2030 научный руководитель Высшей школы экономики (ВШЭ) Евгений Ясин. – Но у начальства то хорошее настроение, то это настроение портится – и каждый раз оно требует чего-то другого. Форсированный вариант имеет цель убедить: получится всё, что может понравиться начальству. Потому что его реализовать в складывающейся ситуации фактически невозможно. А в остальном это высококвалифицированная работа, которая заслуживает внимания. 5,5-процентного годового роста не будет уже хотя бы потому, что мы решаем труднейшую задачу: обеспечить экономический рост в условиях сокращения трудовых ресурсов. Мы должны обеспечивать рост производительности на уровне 6–7%. Такого не было в нашей истории. Для этого нужны другие институты, всё должно быть иначе, в том числе и политическая система».
Директор по макроэкономическим исследованиям ВШЭ Сергей Алексашенко** утверждает, что в условиях «распилов», «заносов» и «откатов» увеличение бюджетных расходов на 1% от ВВП приведёт к росту этого самого ВВП всего на 0,3–0,5% (в среднем в мире этот показатель – «бюджетный мультипликатор» – составляет от 0,5% до 2%). По его мнению, следовало бы сокращать расходы, уменьшая тем самым возможные потери от коррупции и неэффективного расходования средств. Так, если объём госзакупок сокращать на 10% ежегодно в течение трёх лет, то это даст прибавку в 0,5–0,7% ВВП – больше, чем от наращивания госрасходов.
- *
- Некоммерческая организация «Фонд борьбы с коррупцией» (ФБК) внесена Минюстом в перечень НКО, выполняющих функции иностранного агента
- **
- Сергей Алексашенко внесен Минюстом в реестр физических лиц, признанных иностранными агентами
