Как кризис Covid-19 повлияет на роль государства, и какие уроки извлекут из этого общества? Задавать эти вопросы пока рано, но и отмахнуться от них нельзя. Затягивание с обсуждением просто даст повод для возрождения старых навязчивых идей, время которых давно прошло (если оно когда-либо наступало).
Отправной точкой должно стать формирование нового консенсуса в отношении пандемии без оглядки на отрицающих очевидное президентов. Она может быть построена на четырех принципах.
Во-первых, социальная ценность профессий, задач и принимаемых усилий - цена, которая должна определять политические решения и индивидуальный выбор - часто существенно отличается от их рыночной стоимости. Где-то в конце прошлого года большая часть мира осознала, что работа медсестры недооценена.
В этом нет ничего нового, но раньше поводов задуматься об этом не было. Обратив внимание на сектор, где рынки работают хуже всего - здравоохранение, - пандемия коронавируса неизбежно вызвала долгожданную переоценку относительной роли рынков и государства.
Во-вторых, только правительства могут застраховаться от катастрофического риска. Опять же давно известно, что государство является страховщиком последней инстанции. Но то, что раньше было достаточно абстрактным, внезапно стало очевидным для всех. В ситуации глобального кризиса только правительства (с помощью центральных банков) могут защищать граждан, спасать от банкротств и ограничивать социальную фрагментацию. Рынки хорошо справляются с взаимно компенсирующими рисками, но лишь государство может справиться с критическими проблемами.
В-третьих, глобализация способствует росту эффективности, но именно государство должно обеспечить стабильность. До недавнего времени это было символом веры в то, что отдельные страны всегда могут рассчитывать на мировые рынки как источник необходимых товаров. Но затем пришло шокирующее осознание того, что этих рынков может не оказаться из-за внезапного роста спроса на защитные маски и респираторы, и что только на Китай приходится 60% мирового экспорта этих товаров. Поэтому неудивительно, что «суверенитет в области здравоохранения» был первым пунктом франко-германского плана восстановления Европы.
Наконец, вмешательство государства в случае шока может потребоваться раз в столетие. Когда разразился кризис, Европейский Союз быстро решил ослабить свои правила, ограничивающие государственную помощь частным компаниям, и ввести в действие оговорку, снимающую финансовые ограничения Пакта стабильности и роста с государств-членов. Эти два решения позволили ЕС предложить крупную финансовую поддержку гражданам и частному бизнесу посредством схем сохранения рабочих мест, а также кредитных гарантий, займов и грантов.
Теперь вопрос в том, какие части этого консенсуса переживут острую фазу кризиса. После мирового финансового кризиса 2008 года многие утверждали, что неограниченный капитализм обречен. Как заявил в 2010-м году тогдашний президент Франции Николя Саркози в Давосе: «Этот кризис является кризисом глобализации. Это наше видение мира, которое оказалось неполноценным. Так что мы должны исправить наше видение мира». Хотя банковское регулирование было ужесточено после финансового кризиса 2008 года, реформы не смогли оправдать такие грандиозные амбиции.
По оценке экспертов, если власти Турции решат отказаться от предоставления гражданства за инвестиции, это может негативным образом отразиться на рынке недвижимости страны – наступит резкий отток покупателей, а цены рухнут.
Но шок Covid-19 гораздо сильнее, и существовавшая ранее социальная напряженность глубже, чем в 2008 году. Таким образом нынешний кризис должен создать благодатную почву для переоценки роли и уникальных обязанностей государства.
Этот процесс должен привести к политическому сдвигу, который «поставит рынки на место», определив их как важные, а не доминирующие социальные институты. Перефразируя экономического историка Карла Поланьи, рынки должны быть встроены в социальные отношения, а не наоборот. Нынешняя чрезвычайная ситуация и, в более общем плане, растущий вес нерыночных взаимодействий - то, что экономисты называют внешними факторами, - только усиливают эту точку зрения.
Точно так же Covid-19 должен служить напоминанием, что правительства должны формировать резервы и иметь возможность оказать поддержку в чрезвычайной ситуации. Не случайно Германия так решительно отреагировала на нынешний кризис, в то время как Италия и Греция (даже в большей степени) имеют куда более скудный «арсенал». Хотя поддержка центрального банка может помочь ослабить ограничения на государственные заимствования, особенно в нынешних условиях низких процентных ставок, она не отменяет потребность в них.
Но пострадавшие государства, уязвимые для спекуляций, могут пойти дальше. Правда, правительства не так активно винят в финансовом кризисе Covid-19. Но, тем не менее, претензий предостаточно, и их число будет лишь расти по мере развития драматических экономических и социальных последствий пандемии.
В этом контексте недовольные граждане решат, что имелись скрытые неявные причины для введенных ограничений. И они могут прийти к выводу, что, поскольку все, что раньше считалось невозможным, внезапно стало возможным, правительства должны перестать соблюдать кажущиеся мнимыми ограничения.
Многие сейчас задаются вопросом, например, почему больницы подвергались жестким бюджетным ограничениям, и только в ответ на пандемию добились их отмены. Или почему правительства так долго добивались сокращения госдолга, та теперь начали тратить деньги в ответ на кризис. И многие будут спрашивать, почему политики рекламировали экономическую открытость как жизненно важный национальный интерес, пока суверенитет не стал новой мантрой.
Это логичные вопросы. Пандемия разрушила многие политические табу, поэтому ответ - «нет альтернативы» - неприемлем. Обществу нужны открытые, основанные на фактах дискуссии о будущих вариантах и принципах, которые должны определять принятие решений. И все же нет уверенности в том, что они в настоящее время возможны. Битва между новой политической философией и новым видом популизма определит будущее человечества.
