Крушение 9 января 2009 года в горах Алтая вертолёта Ми-171, перевозившего нескольких VIP-охотников, в своё время стало настоящей сенсацией. «Наша Версия» посвятила этому знаковому событию несколько подробных материалов и пообещала своим читателям следить за развитием событий. Однако расследование деталей произошедшего происходило в закрытом режиме, добыть эксклюзивную информацию о его ходе не удавалось никому из СМИ, да и интерес публики к тем давним событиям постепенно угас. И вот 21 июня 2010 года региональные следственные органы СКП РФ предъявили обвинение в незаконной охоте первому из пассажиров разбившегося Ми-171, на этой неделе – еще одному, Николаю Капранову. Бывшего вице-губернатора республики Алтай Анатолия Банных, объявили в федеральный розыск.Это сообщение снова поставило прошлогоднюю трагедию в центр внимания прессы. Мы решили разобраться, как же сейчас развивается это весьма странное дело. Для подготовки этого материала авторы встречались с участниками событий, экспертами в различных областях.
Втой истории ещё зимой 2009-го многое казалось странным. В информации и тогда и сейчас была масса нестыковок, нам необходимо было собрать её всю воедино и проанализировать. Например, удивлял тот факт, что расследование сразу стало закрытым, а фотографии с изуродованными телами с места происшествия появились в Интернете. Но никого за разглашение информации к ответственности не привлекли, хотя секретность была серьёзная – в катастрофе погиб человек из Кремля. Стало быть, кто-то благословил эту передачу снимков, ведь найти того, кто передал эти снимки, не составляет особого труда – список людей, которые были на месте происшествия и могли фотографировать, следствию известен.
Техническое состояние разбившегося вертолёта почему-то никого
не заинтересовало
Итак, напомним: 9 января 2009 года в катастрофе погибли семь человек, включая полномочного представителя президента РФ в Госдуме Александра Косопкина. В живых остались Анатолий Банных, в то время вице-премьер правительства Республики Алтай (позднее ушёл в отставку), главный эксперт объединённого экспертного совета Комитета Госдумы по экономической политике и предпринимательству Николай Капранов, его приятель бизнесмен Борис Белинский и второй пилот Максим Колбин. Было возбуждено дело о нарушении правил безопасности движения и эксплуатации воздушного транспорта, а позднее о незаконной охоте.
Александр Косопкин представляется центральной фигурой той январской трагедии: есть уверенность, что ради него затевалась вся охота. Информация об этом полёте была известна многим, и всё, что произошло потом, скорее всего не было случайностью. Александр Сергеевич был политиком непубличным, но весьма влиятельным. Он был сильным лоббистом в Госдуме, когда-то вместе с ним в команде выступал и губернатор Алтайского края Александр Карлин. Но того потом отправили в почётную ссылку на Алтай, а Александр Косопкин сохранил свои позиции в Москве.
Отношения между бывшими коллегами простыми не назовёшь. Известно, что Александр Косопкин не отвечал на попытки Александра Карлина наладить неформальные взаимоотношения и не принимал его личные приглашения на охоту. Вот и прилетев в тот роковой раз на Алтай, Косопкин не стал выходить через депутатский зал, как это принято, потому что там его ожидал губернатор.
В окружении Косопкина многие подтвердили нам, что погибший не слишком доверял Карлину, и были удивлены тем, что вертолёт, на котором Александр Сергеевич собирался лететь на охоту, оказался на территории Карлина, в Бийске. Участники полёта подтвердили, что такого прежде никогда не было – машина всегда базировалась в Горном Алтае.
Наши эксперты, да и не только они, в один голос замечают, что эта катастрофа была почти невероятной. Погода 9 января прошлого года была идеальной, вертолёт – новейший, предназначенный для полётов в горах, пилот – лучший, налетавший в высокогорье сотни часов, способный выйти из любой критической ситуации. И всё же вертолёт, на котором летел представитель президента РФ в Государственной думе, разбился…
Он упал не на взлёте и не на посадке, вспоминает один из участников полета, – эти моменты считаются самыми опасными. Вертолёт рухнул неожиданно, на ходу, причём перед падением его резко развернуло. Катастрофу списали на ошибку погибшего пилота – обычная практика, когда хотят скрыть какие-то иные причины. Но лётный состав и все, кто знал Владимира Пидопригору, скептически относятся к этому выводу следствия: он вырос на Алтае, о полётах в горных условиях знал всё. Однажды посадил вертолёт, у которого из-за плохого топлива заглох двигатель.
Мог ли на бийском аэродроме, где стоял какое-то время вертолёт, он получить скрытые повреждения? И могли ли они привести к катастрофе? Предположение об умышленном повреждении машины на первый взгляд кажется невероятным, но с каждым новым фактом, открывающимся в ходе нашего расследования, оформляется во вполне убедительную версию. В отчёте Межгосударственного авиационного комитета от 9 января, например, указано, что «данные об аэродроме не приводятся, так как авиационное происшествие произошло вне аэродрома».
Если представить возможный общественный резонанс вокруг этой причины падения вертолёта, становится ясно, что ошибка пилота и браконьерская охота для многих оказались явно предпочтительнее политического убийства. Эту версию и выбрало следствие.
Спасательная операция началась с огромной задержкой по времени
Операция по спасению потерпевших тоже вызывает немало вопросов. Судите сами: катастрофа произошла 9 января в 12.10. Все, кто был на борту, в это время были уже недоступны для связи. Родственники, ожидавшие звонков или SMS-сообщений, сразу подняли тревогу, но поисковая операция не начиналась. К 16 часам температура воздуха опустилась до минус 37. Стемнело. Шансов увидеть что-то с воздуха уже почти не было, в это время на поиск вылетел республиканский «кукурузник». Согласитесь, не слишком оперативная помощь, учитывая, что на пропавшем борту – представитель президента РФ в Государственной думе.
Родственникам потерпевших говорили, что в горах работает МЧС, что вертолёт ищут. Однако радисты почему-то вели поиск не на той волне, на которую выходили потерпевшие. И поиск с воздуха тоже вёлся не в том квадрате, где ждали помощи, хотя направление полёта вертолёта было известно. Так прошли сутки, и уже тогда появились первые подозрения, что спасательная операция изначально не должна была обнаруживать выживших свидетелей происшествия.
По материалам всё того же отчёта Межгосударственного авиационного комитета, в первый день после катастрофы дежурный самолёт задержался с вылетом, потому что не завёлся двигатель. Поиск продолжался менее трёх часов.Следует отметить также, что работники медицинских учреждений города Горно-Алтайска и селения Акташ к полётам на воздушный поиск не привлекались, а в группах спасателей АУРА «Авиалесоохрана» медицинского работника не было. Близкие тех, кто был на борту, поняли, что при такой организации поисков шансов найти людей живыми практически нет, и сами стали искать вертолёт.
Но им нужно было время, чтобы на снегоходах пробиться в горы, где предположительно разбился вертолёт. Глава Кош-Агачского района Леонид Николаевич Ефимов организовал на поиски местных охотников, они отправились – кто верхом, кто на машинах – опрашивать местное население: может, люди что-то видели или слышали.
– У нас можно в любой дом постучать, попроситься на ночлег, – говорит Леонид Ефимов, глава района, – везде приютят. Мы хорошо знаем, что такое мороз в горах. Дорог каждый час. И нам всё равно, какая должность у человека, сколько у него денег и какой он национальности – в горах не это имеет значение. Мы искали людей, попавших в беду.
Первыми на потерпевших бедствие наткнулись их родственники, а не профессиональные спасатели
– Если пострадавшим в авиакатастрофе не могут быстро оказать квалифицированную медицинскую помощь, у них практически нет шансов выжить, – говорит Андрей Ильин, автор энциклопедии «Школа выживания при авариях и стихийных бедствиях». – Раненые в таких случаях ограничивают возможности спасения здоровых людей, но ответственность за них, желание помочь, спасти может мобилизовать всех, кто выжил.
– Мы знали прогноз погоды – ожидалось усиление ветра – и предполагали, что в пургу никто за нами не полетит, – вспоминает Борис Белинский. – Все понимали, что главное – не паниковать, надо как-то сопротивляться. Шло переохлаждение, адаптация к высоте. Чтобы не замерзнуть, нужно было двигаться, но из-за травм мы не могли даже пошевелиться.
…Приближалась третья ночь поисков. Все понимали, что до утра на 40-градусном морозе вряд ли кто дотянет. Но спасатели, вооружённые тепловизором и другой современной техникой, почему-то безуспешно кружили в горах Алтая. И только когда снегоходы с добровольцами наткнулись на место падения вертолёта, с воздуха их заметили спасатели.
Кое-кто на форумах высказывал предположение, что участники полёта сами намеренно затягивали поиск, не выходили на связь, чтобы скрыть следы браконьерской охоты.
Но, во-первых, маловероятно, что люди с тяжёлыми травмами по собственному почину трое суток сидели без укрытия на 40-градусном морозе. Каждая минута для них могла стать последней. Во-вторых, избавиться от злополучных баранов можно было и до прибытия помощи – достаточно было столкнуть туши с обрыва. И, наконец, в-третьих, скандал легко могли бы замять и после спасения людей.
Вот, например, в Иркутске, когда при аналогичных обстоятельствах погиб губернатор Игорь Есиповский, всё обошлось без шумихи. Так почему же вокруг алтайской катастрофы, в которой погиб высокопоставленный кремлёвский чиновник, до сих пор не утихают страсти? Вывод, похоже, напрашивается сам: алтайский скандал поддерживается искусственно. И, возможно, это всего лишь дымовая завеса, которая отвлекает общественность от подлинных причин трагедии.
С помощью баранов кто-то упорно давил на следствие
Кстати, особая роль в этих событиях отводится убитым горным баранам, и, по всей видимости, роль эта не случайно гипертрофирована. Темой браконьерской охоты удачно прикрыли все остальные подробности происшествия. Основанием для таких выводов служит реальная ситуация с горными баранами, которая умышленно искажалась и мистифицировалась. Говорилось о том, что это чуть ли не самый уникальный вид животных.
– Точного учёта аргали, можно сказать, никогда не проводили, – говорит Виктор Иванович Машкин, главный научный сотрудник ГНУ Всероссийский НИИ охотничьего хозяйства и звероводства им. профессора Б.М. Житкова РАСХН.
– Специфика сложная, методика несовершенна. Никто никогда не метил баранов, чтобы понять, сколько их обитает на российской территории, как они мигрируют, сколько животных возвращается и когда. В Монголии охота на аргали разрешена, у нас запрещена. Международных программ сохранения аргали нет. Пока такой контроль осуществляется только по тигру и леопарду.
Есть разные точки зрения на способы сохранения поголовья горных баранов. Как показывает практика, самый неэффективный – это запрет отстрела. Охота на аргали у нас запрещена уже 75 лет, но почему-то не заметно, чтобы поголовье животных увеличивалось. Между тем известны и другие подходы. Так, на Памире добычу баранов Марко Поло отдали в частные руки. Лицензия стоит дорого, а местные жители на этом легально зарабатывают: организовали охоту, наладили охрану. И уже есть положительные результаты – браконьеров стало меньше, а поголовье баранов пошло в рост.
За полтора года в защиту баранов было сказано много красивых слов. Но что же за это время реально было сделано для сохранения популяции архаров? Оказалось, баранов больше защищали на городских митингах, чем в живой природе. По словам специалистов, этой зимой они гибли от жестоких морозов и глубокого снега. Но ни митингов, ни благотворительных акций наши общественные организации по этому поводу почему-то не проводили. В общем, интерес к погибшим баранам у них, без сомнения, был политический. После выяснения этих обстоятельств можно с уверенностью сказать, что задачей «защитников баранов» было давление на следствие.
Итак, полтора года расследований алтайской катастрофы к истине нас так и не приблизили. Мы до сих не знаем точно, что же произошло 9 января 2009 года в горах Алтая, почему вертолёт, на борту которого был представитель президента РФ в Госдуме, разыскивался три дня и почему нашли его не спасатели, а друзья и родственники потерпевших. Не знаем мы, какие версии рассматривались следствием и почему катастрофу списали на ошибку прекрасного пилота. Другими словами, вопросы и ещё раз вопросы, ответа на которые, похоже, нет и у компетентных органов, явно заинтересованных в том, чтобы поскорее «сдать» резонансное дело в архив. Но мы будем следить за развитием событий со всей возможной тщательностью и обещаем информировать наших читателей обо всех поворотах этой крайне запутанной истории.
