На прошлой неделе вышло правительственное постановление, упрощающее медицинское использование наркотических и психотропных веществ. Причиной столь радикальных изменений послужило трагическое самоубийство контр-адмирала в отставке Вячеслава Апанасенко. Жена тяжело больного пенсионера не смогла купить ему морфин из-за отсутствия всего одной подписи на рецепте.
Как следует из текста постановления, в правила хранения наркотических средств и психотропных веществ вносятся некоторые послабления. Теперь запас медицинских наркотиков в некоторых лечебных учреждениях и медорганизациях можно будет хранить не три дня, а десять. Кроме того, несколько расширен и сам список разрешённых мест временного хранения подобных препаратов.
Однако внесённых изменений скорее всего окажется недостаточно для того, чтобы в корне изменить саму систему и облегчить тяжело больным пациентам доступ к обезболивающим. Для этого, в частности, главный нарколог Минздрава Евгений Брюн, уже выступил с предложениями внести соответствующие изменения в законодательство. «Внесены предложения о том, что удлинится срок действия рецептурных бланков до 30 дней, и о том, что количество нарковещества, которое будет выдано по этим рецептам, тоже увеличится», – заявил Брюн.
Не очень понятно, впрочем, почему в российской системе здравоохранения в принципе сложилась такая ситуация, при которой тяжело больные люди не могут получить доступ к обезболивающим. Так, по данным Международного комитета по контролю над наркотиками, в 2010 году наша страна занимала 38-е место из 42 по доступности медицинских наркотиков в Европе и 82-е место в мире.
И это при том, что все медики сходятся во мнении: доступность наркотических обезболивающих не имеет ничего общего с борьбой с наркоманией. «На протяжении очень многих даже не лет, а десятилетий утечки наркотиков из медицинских учреждений практически отсутствуют. Какие-то единичные случаи, которые погоды не делают. Сейчас героина навалом в стране. Наркоманы используют героин, который к ним попадает по другим каналам, никак не медицинским», – возмущается Евгений Брюн.
Но будут ли на самом деле вноситься какие-либо послабления на законодательном уровне, ещё большой вопрос. Отметим, что даже после страшного случая самоубийства контр-адмирала, который в своей предсмертной записке просил «никого не винить, кроме Минздрава и правительства», чиновники главного медицинского ведомства страны не нашли ничего лучше, как объяснить этот ужасный случай «человеческим фактором». Дескать, главного врача не было на месте и подписать рецепт было просто некому.
Сегодня для того, чтобы получить обезболивающие препараты для больных раком, их родственники для начала должны посетить кабинет паллиативной помощи в онкодиспансере. Там врач выпишет им рецепт на соответствующие препараты. А вот получать их надо будет уже в районной поликлинике только по распоряжению участкового терапевта. «Создаётся впечатление, что циркуляры пишут те, кто не видел, не знает мук тяжелобольных. Абсурд доходит до того, что сложно готовить пациентов к хирургическим операциям. Медикаментозную подготовку к операции проводить нечем – все препараты нормированы», – негодует главврач московской онкологической больницы № 62 профессор Анатолий Махсон.
Но даже все эти проблемы – только вершина айсберга. Ещё хуже дела с доступом к медицинским наркотикам обстоят в регионах. Дело в том, что выдачей обезболивающих там занимаются государственные аптеки, которые в последние годы попросту закрываются из-за отсутствия бюджетного финансирования. Одновременно с этим правила хранения наркотиков постоянно ужесточаются, в результате чего аптекарям просто проще отказаться от подобных препаратов, нежели себе в убыток пытаться исполнить все предписания чиновников.
По данным Центра паллиативной помощи онкобольным МНИОИ им. Герцена, сегодня в России в медицинских наркотиках нуждаются 433 тыс. человек. Все эти люди в идеале должны получать препараты в неинъекционных формах. Однако на деле, по словам директора фонда «Подари жизнь» Екатерины Чистяковой, оказывается так, что препараты в такой форме получает лишь небольшой процент больных.
В этой связи череда самоубийств раковых больных в столице, когда за две недели сразу восемь человек покончили собой, не выглядит уж столь невероятной. Чиновники, правда, по своему обыкновению попытались объяснить всё это психическими отклонениями. Умолчав, правда, о том, что эти самые отклонения могли усугубиться у тяжело больных людей как раз из-за отсутствия необходимых медицинских препаратов.
